К ВЫСТАВКЕ «ПРОСТРАНСТВО И ИНСТРУМЕНТЫ»
(выставка состоялась в апреле 2005 года в Малом зале
музея нонконформизма в Арт-Центре «Пушкинская 10»)
В искусстве, как в жизни вообще, есть форма и есть интерес к форме. —
Форма со-стояний, проживаемая через действие, то есть творческий процесс, который «вынимает» адекватность, визуализирующую «предметность», в присутствие, в проявленность для…
Эстетическая оценка принятия или отторжения субъективна, так как индивидуальна форма человека, судьба его правильных ему и неправильных его выбору нужностей, духовно реализующих его.
«Произведение искусства художника» — так называю то, о чем говорю.
«Произведение искусства ширпотреба» — то, что имеет отношение к шаблону, возникшему в свое время как «произведение художника»: кувшин из глины, курительная трубка, картина.
«Произведение искусства ширпотреба» — от «искушенности» в делании чего-то мастером, имеющим навыки; к этому можно отнести профессионально пошитый костюм или сделанные, сточанные башмаки, рекламный ролик…, то есть все, что относится к ремеслу в смысле качества, вытекающего из ошения к своему делу ремесленника.
Отличает «произведение искусства художника» от «произведения искусства ширпотреба» лишь одно – первое всегда является символом, осуществлением, смыслом; а уже «кивает» оно в этом качестве или не «кивает» — дело только зрителя, отдельного от всех своей персональной индивидуальностью, вовлеченностью в жизнь, часто сиюминутной перспективой, коя определяет «ценность» как таковую.
В конце концов ищущему ответа «кивнет» любое, приводящее его в со-знание.
Занимаюсь не искусством в ширпотребе, а творчеством, в котором искусство является ремеслом, а психо-логия «кар-ти-ны» — борьба за выразительность, за осуществление ее.
Чем больше «психо-логий», а точнее «плоскостей мироощущений», тем лучше, так как мироощущение, произведенное в форму, – земное – куб, в плоскости – квадрат, из таких «квадратов» слагается квадратура круга. Круг – сознание, присущее данной эпохе, в котором присутствую все те «про-из-ведения», что остались от предков и являются частями проявленного мироощущения.
Общей для разных народов язык живописи невозможно создать путем синтеза в стиль, такой язык, как эксперимент, интересен, но он не выживет, так как – либо эстетический канон, либо проживаемость формы, но «школа» предполагает контекст, однако мы знаем, что много чего не вечно под Луной.
Хорошая стилизация радует душу лаконизмом, умением мастера, игрой с формой.
Язык приходит смыслом визуального ряда, проявляющегося в процессе иррационально, со-чиняющегося в символ, так как он ро-жда-ется по необходимости художнику. Полагаю, что язык Общий, если придет, то тогда, когда это будет необходимо Природе (она родит), тем процессам, в которых будет проживать свою форму человеческое «со-знание» с «Целым».
Хочу сказать, язык будет проявлен тогда, когда будет понятен и интересен говорящему, когда человек будет вовлечен в сознание, развивающееся через этот язык, через говорение на нем.
Хотя стало ли легче человекам, живущим в пространстве русского языка после возникновения «русской литературы», через которую этот язык произрастал, погребая язык другой культуры? Но это уже о другом.
Процесс естественен, как смена поколений.
Поэтому, как и в жизни интересна форма, не-обходимая художником и возникшая в процессе от-кровения, она ценна по-длинностью, фактом обретенного смысла жизни, со-бытия.
И опять-таки, поэтому не мыслю со-ревнование в качественном порядке со-бытия.
Качественное изделие, – вещь, – со-бытовo и, — радует глаз:
манерой
выраженного
чувства
стиля… выраженного со-бытия с чем-то,
из чего делается, через что вед-ётся… свое.
На выставке, представленной здесь, в стенах «Пушкинская 10», предлагаю несколько форм в моем творчестве.
До 1993 года в работе над картиной меня интересовал мазок, именно, как вибрация. Такой подход в работе над картиной возник иррационально. Работал мастихином в пространстве «холста», цвет в роли эмоционального состояния, имеющего закономерную последовательность в развитии Пространства, пространства картины будь то «абстракция» или «пейзаж». Линия – следствие; динамика движения фигуры выражена линией, фигура лаконизирована в вектор-линию.
Точка, — линия – пространство, проходящее через человека, — вовлеченность.
Линия, — движение точки, жизнь – со-бытиё, — форма.
Позже встретился с произведениями Успенского и Гюрджиева – опять мазок – вибрация и линия-вектор.
Цвето-свет как эмоциональное пространство, форма, — иррационально возникающая в пространстве «холста».
Форма, возникающая от звука, дыхания, слова.
Инструмент.
Эпоха, создающая эстетику.
Жизнь как проживание формы и, известное «каждому свое», но, как в смысле выбора, но, как в смысле… плоскости… может поэтому – «не суди»?
Инструменты – как необходимость, но, — для чего?
Со-стояние, со-бытиё.
Начну с работ «Пространство».
Две работы под одним названием «Пространство. Океан» (120х180 см), создавались одновременно с третьей «Отражения» (85х110 см).
Осенью 1993 года случилось мне увидеть картины Михнова-Войтенко.
— Живопись.
Я увидел присутствие формы через «набрызг», никакой «композиции», в обычном смысле слова. При-сутствие, вот, что впечатляло, никакого «мазка» и «линии», ничего такого здесь не было, — здесь было все, что, собственно, можно делать в таком подходе, что радует, что говорит о полноте присутствия в творчестве как форме проживания, что можно назвать таким, например, редким термином: экспрессионизм.
Не знал, – ни как, ни чем, ни каким способом.
Признателен миру и мастеру, что был он.
Не зная, как он выражал, понимая, что и сам он, если знал, то когда не думал, то со-понимать и объяснять – как, не нужно все это, есть внутреннее движение.
Пришел в свою воз-можность, иную, чем прежде, – в «набрыгзе».
После трех картин, вышеназванных, возникла работа «94 год», весной. Однако это также «Пространство».
Позже в 1996 году вернулся к этому методу, возникли работы «Зима», — ощущение идущего снега, работа «Рождество», — состояние. В дни «Сатурналий» 17-23 декабря была серия картин «Декабрьские абстракции», — в 1994. Здесь представлена одна из созданных тогда картин.
Несколько картин спиздили (в 2009 году одна работа мне была возвращена, так как по недоразумению попала к владельцу). Эй!, отзовитесь горнисты, Они мне нужны!
Серия работ «Инструменты» — основа, — рисунки, возникшие в 1993-2000 годах. Рисунки на основе размышлений 1991 года (рисунки возникли во время событий вокруг Белого Дом в 1993 году).
Долго не удавалось найти адекватное выражение через работу на холсте, главное, без этого форма не возникает. «Мысль» и «подход» не встречались, а «делать» не хотелось.
Человек – инструмент Пространства, когда-то размышления над «структурой» формы и над тем, о чем писал Гюрджиев, Гофман, — полное непонимание, — а… зачем?...
Вроде так: кто-то дышит, а здесь отражается кристаллами в структуру, кажется со-временностью. Или чреда Небес-планов… отражает что-то свое; или закон «Золотого сечения» структурирует…, — человек выбирает или не выбирает роль, функцию, иногда – ответственность.
Есть океан с «рыбами», есть океан с «птицами», где два должно быть и три и т.д.
Светоцвет Солнца хрустально-голубой от пронзительного сияния, поэтому и небо-океан и вода в сине-зеленой гамме. Космос – красный, поэтому и Солнце – красное – через-сквозь цвет, — вино и кровь, и «пурпур царей», — акт-ивен… космос.
Но для иного восприятия он – космос голубой, синий с золотом лилий, для иного – темный, … с ликом, сияющим золотом – надеждой, любовью.
Цвет Луны, ее «формы» — черное с серебром.
Черный цвет – форма красного, — акт-ивен он.
Черное с серебром, — аристократичен, воинственен, собран – жесткая, динамичная, пожалуй, даже реактивная эстетика.
Белый металл и черное. Червленое серебро, сталь доспехов воинов и боевых коней – эстетика средневековья (если не принимать в расчет пестроту праздничных нарядов). Бердяев – «новое средневековье».
Кожа, заклепки, мотоциклы — «металл» (муз).
Многообразие оттенков темно-серого богатого цветом встречаю в красках автомобилей, цвета – в природе, ночью, без электрического освещения.
Форму создает «Пространство», эстетику – эпоху, эпоху – опять оно же, «Пространство».
Несколько работ в красно-зеленой гамме, мне думается, что это как-то имеет отношение к «Лунному» чему-то («Встреча цвета», 56х72 см).
В работах графических – в пространстве листа, соотнесенность знаков, тушь, перо и белая бумага – отражает мне нечто, имеющее соотношение черного с серебром через цветоощущение. Собственно, — рисовал, а мысли о том, к чему это, пришли потом.
Раньше, в 1986 году, возникли работы, в которых фигуры имели энергетическую форму через линию, силовые треугольники, выделяющие объемы, в 90-е годы стали выделяться в собственную композицию знака, иероглифа. Графические фигуры в таких произведениях, как кажется, — некая параллель архитектуре: консоли, нервюры, звездчатые своды готических соборов и замков.
В начале 90-х в «Пространстве», как мне по-казалось, стала возникать жесткая форма. Это наблюдалось в стиле взаимоотношений между людьми. После встряски-перестройки в «обществе», живущем на просторах северо-востока Евразии, пошло расслоение среди тех, кто не был при «кормушке».
Интересно то, что стали попадаться люди в красных пиджаках, – откуда? Почему? Мода на такой вот прикид бытовала у англичан, выезжавших к Брайтону на пляжи Ла-Манша. Когда же ко мне в гости пришел человек, вроде по годам не парнишка, и показал с улыбкой на толстую золотую цепь на шее – я не понял его радости.
В это же время пришла идея сменить «казак» на ботфорты, причем с очень длинным носком ботинка. Где-то когда-то читал, что такую обувь носили в Средневековье в городах Западной Европы. Ощущение же, что пора одеть такие сапоги, было точным.
Через пару лет, когда появились деньги (случился гонорар), обнаружил обувную мастерскую напротив дома, в котором жил тогда.
Ребята шили «казаки» и шили их отлично. Моя идея их обрадовала. Однако колодки такой, какая была необходима для пошива сапог – не было.
93 год.
На улицах встречались люди, обритые наголо, с золотыми цепями.
Цепь на шее из золота – символ принадлежности к рыцарскому Братству в средневековой Европе. Озадачило такое явление, ведь рыцарство отличало еще длинные волосы и бороды – признак свободы и связь с пространством через со-знание. Однако ошейник в виде золотого браслета или у других – галстука, – знак, которым бессознательно, а попросту находясь в ритуале мистерии – проживании формы, человек оприсутствует своей жизнью Символ. Для него жизнь же обретает ценность, красоту, так как корпоративность дает возможность быть оцененным по достоинству ценностей такого общества.
Но почему острижены волосы?
Армия (современная советская, о других не знаю), монашеские братства, тюрьмы, места в которых человек, волей-неволей, подчинен уставу.
В монастырях, скажем на юго-востоке Евразии, наставник с помощью устава в некотором смысле контролирует духовное движение человека «в пути».
В начале 90-хх женщины стали покупать ботфорты, куртки, береты, явно смахивающие фасоном на одежду мужчин со средневековых гравюр.
Кожаный сапог «казак» со шпорами и кожаный ремень (кстати, «молодым» в советской армии кожаный ремень носить запрещено) – явные знаки аристократического сословия.
Однако аристо-крат, — мыслящий, властвующий, делящий, тот, кто еще 600 лет назад воплощал в жизнь «справедливость», и носил поэтому боевой меч, — право суда, появляется в нашу эпоху, правда, без меча, но в не специально придуманном образе, выражающем проявленный знак, коротко стриженый парень с золотом на шее, и рокер, на своем «мустанге» в коже с заклёпками и — очень активной природой, облаченной в черное, думаю, – красное.
Причем, это выразители формы четко проявленной, выкристаллизованной пространством в культ.
Первый из двух примеров понятен: «Тарас Бульба» Н.В. Гоголя, люди «длинной воли» Л.Н. Гумилева в эстетике современной эпохи. Пример второй: вестник эпохи поиска корней, чего-то фундаментального своего…, – дионисийское через эстетику.
Психическая форма того дыхания места (географического положения), которое родит определенную форму, облекающуюся в идею, мысль, превращенную затем в объекты, эстетику чего угодно.
Объективность в рамках эпохи связана с интересом.
Есть поиск воздействия и изучение этого воздействия на «обывателя» через разного рода «эффекты» в рекламе, популярном агрессивном кинематографе (от «боевика» и «кошмарика» до «мыла»). Этот поиск направлен на отвлечение человека от своего, которое для удобства «слуги машины» стали называть «аутизмом» («авто» — я). Механизм включенности в поиск средств опирается на так называемый «аналитическую психологию» и «психоанализ» от К.Г. Юнга до З. Фрейда (по словам К.Г. Юнга, З. Фрейд противопоставлял психоанализ как форму познания оккультизму).
Замечу, что это взгляд художников.
Механизм «слуг машины» опирается на сон, о котором писал Успенский и Гюрджиев, и на «прагматизм», который, по словам Рене Генона также является сном. Есть два вида рационализма. Один из них опирается в смысле Человек (как жизнь) на иррациональное я – инстинкт в поиске своего. И есть так называемый «рационализм» (обывательский) — детерминированность структуры имманентного (в котором пребывает человек), смысл которого только в прагматизме, он уже сам по себе вне «Пространства». Я не говорю об архитектуре, которую создает художник, а об ощущении человеком Присутствия нерегламентированного. Так как есть высшие «регламенты», один из них выражен в черное, — кожа, белое – металл, то есть красное активное «небо» и, – железо, – скелет-механика, – закон.
Черное контрастирует с любым цветом свойством поглощать внимание в свое движение в рисунке. В жизни, в рисунке – это – символ… для внимания активного, внимания «своего».
Соединяет со-понимание… либо через «корпоративное» — свое (как бы свое), либо через свое, либо через «эстетику».
Всякого рода психо-логии интересны… только в качестве частных точек зрения, так же, как и контекст, — смысл которого в проживаемости его как «формы», так как в человеке, в самом, если «активное» есть, — заложен художник, собственно он и рождается здесь как воз-можность и обретается в реальность через делание.
Делает – вера. Вера иррациональна. Вера без оценок. Художник один на один с чем-то… через со-весть, коя в своем присутствии в творчестве раскрыта. Раскрыта не расхожим оценкам и даже не художнику. Один взгляд художником на присутствие ее, в процессе творчества, достаточен, чтобы все в работе исчезло.
Вот об этом взаимопроникновении через неведомое я и хотел сказать, так как оно Есть и живет своей жизнью, а может это и есть «Пространство»? – не знаю, но там для меня – надежда. Надежда, что Мир – вне категорий чего бы то ни было, как и человек – оттуда.
Я говорю о человеке не в смысле чело-века, а в том воз-можном, ради которого он рождается для себя, как часть внутреннего, а не только внешнего «Пространства».
Канун праздника Крещение. 2005 год. С. Симкин
|
